Евгений Антипов

AUDI ALTERAM PARTEM
ИЛИ
ГАЙ ЦЕЗАРЬ САПОЖОК

    Германик был красив. Германик был образцово красив: спустя две тысячи, его классическая внешность будет матово белеть в рисовальных студиях. Германик был красив, да, но и не только; смел, силен, честен. Благороден. Превосходный полководец, возглавлявший восемь легионов на Рейне, в бою он частенько резал врага самостоятельно оскаленным мечем. (Тацит сравнивает его с Македонским). Армия бунтует из-за невыплаты з/п, - оплатил из своих; кончина божественного Августа, армия вручает верховную власть - принять не может, чувство долга. Плюс (исторический раритет) доброта, плюс образованность: сохранились его комедии на греческом. Он популярен. И в армии и в народе. Что удивительно - и в сенате. Его любят все. В Риме же в эпоху империи никто из популярных не жил долго, и Германик досчитал до тридцати трех. Отравлен. Реакция на такую обычную римскую смерть была бурной. Люди закидали камнями храмы и опрокинули алтари: куда, мол, смотрели боги. Это в Риме. А за пределами - прекращались войны. Варвары, задрожав губами, уронили боевые топоры, а сам Артабан третий, парфянский царь, отказался от охоты. В эту смерть так не хотелось верить, что ползали упорные слухи и об успешной реанимации. На эту тему пели песни, но песни не стали псалмами. Возможно, родись Германик десятилетьями позже, вошел бы в христианский пантеон и встал бы, плечом, с другим римским командующим, с Георгием Победоносцем. Но Германик родился, когда родился, за четырнадцать лет до Вифлеемской звезды.

    Единственной женой Германика была Агриппина, внучка Августа. Кстати, Август, а не Август. Она славилась целомудрием, ее называли украшением родины. Аристократка, матрона, она сопровождает Германика во всех походах, жена главнокомандующего, она перевязывает раны солдатам. Трое ее детей умерли в детстве, одна дочь убита, одна умерла молодой, одна казнена. Двое старших сыновей объявлены врагами государства (за популярность), уморены голодом. Чем не судьба для канонизации. Но и это не все. Жизнь ее была показательной, смерть поучительной. Тиберий ее оклеветал и сослал, центурион выбил левый глаз (или правый), и когда она отказалась принимать пищу, рот силой открывали, пищу заталкивали. За что? За то же - за популярность. В цитатах Тацита она непревзойденный образец римской нравственности.

    У Германика и Агриппины были красивые дети. Девять.

    Божественный Август ежевечерне, перед августовскими снами, целовал пупсика - изображение одного из девяти. Поэтому, прочитав у Сенеки, что Сапожок был безобразен (дикие глаза, отвратительная бледность, лоб в складках, уродливая облезлая голова с редкими торчащими волосами, щетинистая шея, тощие ноги, и, кошмар, большие ступни), поморщимся на такую политическую услужливость. И римский реалистический портрет подтверждает: подростковое лицо Гая Цезаря скорее симпатично, чем безобразно, не мальчишеская сосредоточенность и оттопыренные уши - древняя душа.

    Гай Цезарь рос вдали от дворцовой позолоты, стукачей, хронической клеветы и ядовитых кубков. В армейской среде, с ее грубоватым юмором, незатейливо ценились два качества - сила и воля. О мужестве слов не произносили, смущались и зевали. В отношениях простоватая прямота. Поступки родителей в экстремальных ситуациях и в повседневном быту, а впоследствии добрые рассказы об этих поступках формировали детско-юношеское сознание. Терпеливая преданность Агриппины вызывала в легионах восхищение, а Германик, Германик... Да что там. Любовь легионов к своему главнокомандующему переносилась и на Гая; в пароксизме солдатского умиления его Сапожком и назвали. В официальных записях имя не употреблялось, а строго по паспорту этот Сапожок был Гаем Юлием Цезарем. Как император, он - Гай Цезарь Август Германский или просто Император Гай Цезарь. Но именно с этим забавным именем Гай тяжело пройдет по истории. И станет его имя именем нарицательным.

    ...Август собирался передать империю Германику. Но передал Тиберию. Тиберия Август усыновил, когда тому было сорок шесть, а Тиберия обязал усыновить Германика. Тиберий, который был дядей Германику, усыновил племянника-Германика, но Германик к глубокой и безутешной радости дяди посинел и умер в расцвете лет. Тогда Тиберий поступает благородно, он усыновил младшего из трех сыновей Германика. А двух старших, подумав-подумав, так и быть - казнил.

    Идут годы античности, контрасты реальной жизни вносят свою педагогическую лепту. Ах ты, Древний Рим, Древний Рим, вздыхает Сапожок и делает свои выводы. Вздохи эти не ускользают от проницательного старика. Все чаще Тиберий рассуждает вслух, подняв пальчик перед лицом безымянного часового, что "Гай живет на погибель и себе и всем..." Одиноко удаляясь по коридорам власти, что-то шуршит себе под нос про змею, которую растит для римского народа, и Фаэтона для всего земного круга. Часовой еще долго стоит вытаращенный, с перепуганным видом, на решительной щеке остывает отеческий шлепок.

    Тиберий. Неглуп и сдержан. Как писал Дион Кассий, "это был человек со многими хорошими и многими плохими качествами, и когда он проявлял хорошие, казалось, в нем нет ничего дурного, и наоборот".

    Традиция рисует римских императоров дебиловатыми монстрами. Лубок-страшилка для грядущего населения. Единственный аргумент за - давность лет: другие люди, другие нравы, психология. Достаточно и текстов Овидия - за две тысячи лет ничто не изменилось. Ни люди, ни нравы. Тем более, психология. Вера в "давность лет" принесла истории вреда больше, чем доброжелательность интерполяторов. Ведь и Нерон Рима для вдохновенья не разжигал, это дичь, во-первых, мотивом для поджога могла быть реконструкция центра, а никак не поэма, во-вторых, нормальней присвоить родимую казну, чем тратить ее на восстановление, а в-третьих, Нерона и в Риме-то не было, он приехал спустя несколько дней, когда огонь подбирался уже к резиденции. Театрал-романтик как монокль брал берилл и у перил, над заревом, не мог не цитировать Гомера, которого знал, хоть разбуди. А свита с добросовестными лицами уж тут, конспектируют. И устойчивый миф о нетрадиционной половой ориентации античной Греции - результат смешения хронического невежества и похотливого интереса. Мутный коктейль. Ознакомиться бы с судебными обвинениями, с образцами пламенного ораторства, и усвоить, что никогда общественные нормы не шли вразрез с природой. Др.греческая медицина описывает это дело, как болезнь с характерной симптоматикой, мол, и походка меняется, и манеры и голос. В Спарте лечили вплоть до высшей меры, в либеральных Афинах лишали гражданских прав. Парадоксальные неточности, эдакие банные листочки истории, они жутко липнут к доверчивым головам. И фраза про верблюда, который через игольное ушко, переведена очень буквально: "верблюдом" назывался корабельный канат. И волчица Луперка, вскормившая Ромула и Рема, никакая не волчица. Лупанарий - дом терпимости, "волчицами" называли проституток...

    Тиберий. Тиберий был болезненно привязан к своей жене Випсании Агриппине. Она ждала второго ребенка, когда тот, подчинившись приказу, развелся. Развелся, чтобы жениться на дочке Августа. Брачные узы, ни свои, ни чужие, для озабоченной стервы помехой не были. Она добивалась Тиберия и добилась. Тиберий тосковал. Бывшую жену встретил только однажды - взор его был полон слез. Полон слез взор его был. И последовали меры, дабы никакие Випсании Агриппины такому слезливому взору более не попадались. У Веллея есть любопытные описания - забота Тиберия о больных и раненых солдатах во время паннонской и германских войн. То Тиберий уступает первенство в праве на власть, то откладывает триумф (он успешно вел военную кампанию), то, ссылаясь на усталость от государственных постов, уезжает подальше от Рима. Аж на восемь лет. И даже с некоторой пользой - жена его была осуждена за разврат, и Август, от имени Тиберия, дает развод. (Первая его жена уже выдана замуж). После смерти Августа долго отказывался от власти. Друзьям объяснял, что власть это чудовище. Приняв власть, запретил посвящать себе храмы и статуи свои ставить рядом с богами. И сентябрь в Тиберий не переименовал, запретил. Далее испытал мощный напор подобострастия: консулы, сенаторы, всадники, все шли длинной вереницей, построившись по ранжиру. Тиберий наблюдал сначала со скукой, потом с интересом, потом с шаловливым весельем. Поняв, что государственная власть и человеческая жизнь стихии параллельные, то есть не пересекающиеся, он принял условия игры и стал раскладывать пасьянсы из чужих судеб или просто перетасовывать колоду от скуки. А начинал деловито. Зная патологическую тягу сограждан к доносам, запретил рассматривать анонимки. О да, это было бесчеловечно. Даже его мать не могла устроить никого по протекции. Знал греческий в совершенстве, популяризировал каких-то любимых греческих поэтов, тем не менее, боролся за чистоту латыни. Занимался историко-литературными исследованиями, задаваясь порою вопросами, не лишенными худжественной обаятельности и сегодня: какие песни, например, пели сирены? Он враждовал со знатью, а с сенатом обращался не очень уважительно: вместо прощания Тиберий бросал по-гречески что-то вроде - эй, вы, рожденные для поклонов, я ушел. Занимаясь исправлением общественных нравов все основательнее - все основательнее пьет. С возрастающей изобретательностью предается радостям мужчины, теряющего свой жизненный стержень. Все чаще преследует друзей, все свирепее наказания за пустяки. К рассмотрению принимаются уже любые доносы, и все дела уже - уголовные. Он не верит ни людям, ни богам. Верит только в судьбу. Устойчивым хобби Тиберия становятся разврат и пытки. Слишком много противоречий, чтобы осудить его коротко и ясно. Когда обрушились трибуны цирка, погибло более двадцати тысяч. И он хохотал, оценив иронию небес: пришли смотреть на смерть - смотрите.

    Тиберий приближает Сапожка ко двору, когда тому исполняется девятнадцать, до этого, оставшись круглым сиротой, Сапожок несколько лет живет у бабушек-прабабушек. В девятнадцать лет он и надел тогу совершеннолетнего, но без торжеств. В др.римской литературе "тога" часто используется как синоним "римлянина". К тоге относились внимательно. Тоги были: с длинными рукавами, до пят, с широкой, с узкой каймой, нижняя, расшитая, с растительным орнаментом, с пурпурной каймой, без украшений, мужская, темно-серая, "грязная", широкая, узкая. По качеству: пушистая, грубая, толстая, ворсистая. Под радостным итальянским солнцем эта шерстяная витиеватая одежда была хороша. И в больших количествах римляне использовали духи. Но тога - это признак гражданской полноценности. А Сапожок надел тогу значительно позже сверстников.

    Тиберий жил не в Риме, а на Капри. Этот островок был собственностью Августа и перешел к Тиберию по наследству. (Акцентируем: собственностью Августа был о. Капри, а не Римская Империя). Тиберий Риму не доверял, да и на Капри он постоянно менял виллы. Именно сюда, на Капри, был вызван Сапожок, именно здесь он методично, как аспирант, посещал пытки и казни, именно здесь он с досадой пополам впитывал дворцовую мудрость: он становится подозрительно терпеливым. Неоднократно его провоцируют на высказывание в адрес Тиберия, но Сапожок, как торговый китаец, только кивает и улыбается. Его воззрения той поры остались за кадром истории. Но не остались за кадром поступки. Однажды, под впечатлением от очередного кровавого спектакля или начитавшись справедливых романов, он вошел в спальню Тиберия. В спальне Тиберия Тиберий спит. Вот он, тихо мурлыкающий в эту минуту, воплощенный ужас, виновник гибели всех его родных. Гай стоит у изголовья, в одной руке кинжал с узорами, на другой мизинчик грызет. Гай смотрит в лицо старика, у которого чужая власть исковеркала судьбу, а власть личная исковеркала душу. Смотрит как в зеркало, как в портрет Дориана Грея. Бросил кинжал. Задевая углы, стремительно вышел из спальни. Старик открыл глаза. Лежит неподвижно, взгляд сосредоточен, глядит на картину, купленную за 6 млн. сестерциев. Приподняв голову, рассматривает кинжал с узорами, потом вздохнул и повернулся на бок. И никаких воспитательных мер, как будто приснилось.

    Император Тиберий Цезарь Август умер в возрасте семидесяти восьми лет. В 37 году от Рождества Христова. 16 марта. Светоний предлагает версию, что Сапожок отравил его медленным ядом и, остывающего, задушил. Тацит описывает иначе. Старик постепенно угасал на своих виллах, но имитировал жизнь с упорством. Однажды Харикл, врач Тиберия, сказал, что старик не протянет двух дней. Так и вышло, затих, но потом зашевелился и потянулся, растопырив ладошки. Увидел начальника преторианских когорт с бакалейным именем Макрон, попросил маненько поесть. Вместо соловьиных языков и павлиньих подмышек, префект приказал набросить на него ворох одежды. Тиберий умер глубоко уязвленным.

    Когда императором был провозглашен Сапожок, ликованию не было конца. Два с лишним месяца люди благодарили богов, на алтарях забито более ста шестидесяти тысяч животных. Сапожок шел в траурной процессии, а его встречали, как триумфатора. Царь царей, Артабан третий, который охотник, перейдя через Евфрат, воздал почести римским орлам. Знаменам, то есть. Ни о каких соправителях не хотели слышать. К его имени лепили самые сладкие эпитеты. Это была не лесть сената, это была любовь народа. Когда он болел, люди ночью толпились вокруг Палатина. (Палатин - конечно, холм, но и синоним императорского дворца). Сапожок отдавал той же монетой: 3,3 млрд. сестерциев истрачено в первые девять месяцев. Он выплатил то, что завещал Август, но зажал Тиберий. На первом году он дважды раздал по триста сестерциев, просто, в качестве компенсации за любовь. Пострадавшим от пожаров возместил убытки. Неоднократно оказывал гуманитарную помощь - по корзине с едой. (Читай: потребительская корзина). Какой-то вольноотпущеннице, которая под пытками не сдала своего патрона, за партизанский характер выплатил 800 сестерциев. Чтоб не мучились фискалы, сыгравшие свое в судьбе матери и братьев, все бумаги он демонстративно сжег, не читая. Помиловал осужденных и сосланных. Труды римских авторов, уничтоженные сенатом за диссиденство, восстановил в библиотеках. Типичная "оттепель". В ходе демократических реформ он восстанавливает народные собрания, выборные должности и упрощает работу суда. Приказал возобновить и обнародовать отчеты о состоянии империи. Даже возвращает некоторые царства, сочтя, вероятно, их присоединение юридически недостаточно обоснованным. Царям при этом компенсирует все подати и доходы; учреждает новые спортивно-интеллектуальные игры (в том числе и на периферии: в Сицилии и Галлии), устраивает пиры и раздает, как Санта Клаус, подарки сенаторам, их женам и детям. Один пир (рекорд Гиннеса!) стоил 10 млн. сестерциев. Он заканчивает долгострой, начинает строительство амфитеатра и водопровода, восстанавливает древние строения в Сиракузах, собирается на Самосе отстроить дворец Поликрата, в Милете довершить Дидимейский храм (который строился уже три века и должен был стать восьмым чудом света), в Альпийских горах основать город, перекопать Истмийский перешеек и т.д. и т.д. Римский народ уже начинает испытывать чувство глубокого удовлетворения, а Сапожок, широко рубанув ладонью воздух, еще и к Сатурналиям прибавляет день. Даже два. Но прежде всех дел государственных, толком и не прочувствовав своей исключительности, в громе стихии, в блеске молний Сапожок отплывает за останками матери и братьев. Сам собирает кости и везет их в Рим.

    Светоний считает, что акция была популистской. Но буря-то была настоящей.

    Интересный вот штрих. Изобретателем порнографии можно считать Тиберия; поезд Люмьеров было еще далеко, поэтому - театр. Артисты назывались спинтриями. Этих энтузиастов сцены Сапожок хотел утопить в Тибре. Уговорили пожалеть моральных уродов. Пожалел, но выставил на сто первый километр... Отменив в Италии полупроцентный налог на распродажи, император Гай Цезарь впервые в истории человечества вводит налог на проституцию.

    Гай Цезарь правил три года десять месяцев. И одну неделю. Четыре раза был консулом. Собственно, консул - и есть верховная власть. Отчасти эту власть разделяли народные трибуны. "Император" это воинское звание, присуждаемое за выдающиеся заслуги. И "диктатор" не злодей, а высшее должностное лицо времен республики, аккуратно избираемое, зато обидное "демагог" по-гречески "вождь" и "тиран" у греков - единовластный правитель, то есть "царь". А "царь" (и "кайзер" тоже) - видоизмененное "цезарь". Германик, к слову, императором был дважды. Август вводит положение, исключающее двух императоров сразу, но и во времена принципата один император мог быть провозглашен в Египте, второй в Галлии, третий в Греции, четвертый и пятый - где угодно, где есть войска. Все официально. Третий век бережно сохранил имена пятидесяти трех императоров, и если по справедливости, каждый получит год и десять месяцев, условно. Константин Великий, христианский реформатор, в 308 и 311 годах был одним из шести параллельных императоров. Его полное имя запомнить просто: император Цезарь Луций Флавий Валерий Константин Август.

    О Гае Цезаре: оценки его персоны у разных авторов не столь уж монохромны. Больше всего негатива и неоправданных эмоций у эклектичного Светония, дед которого занимал какую-то, но небольшую, должность при дворе и мог представлять интересы оппозиции. Оппозиция что при Перикле, что при Тиберии, всегда оне. Легкое перо Светония сделало военный сапожок синонимом крови, безумства и разврата. Спасибо ему, легкому. Но крови Сапожок не мог пролить больше Тиберия, не успевал. И вяленький и умом и характером Клавдий, которого назвали императором, потому что крутился тут, остался в памяти народной с прилагательным "божественный". И Гелиогабал как-то затерялся, а уж так из кожи лез прославиться: сей шалун поимел всякое, что входило во дворец, и шалуна поимело - всякое. Почему же такая синтезированная гипербола в виде солдатской обуви была удовлетворенно принята современниками, почему в нее охотно поверило поколение следующее и почему сладострастно сохранило предание? Причины есть.

    Не сложный феномен: человеческую психику интригует несложный феномен человеческой психики. Ибо оно родное. Идиот скучен, интересен тот, кого можно понять, со стервозным интересом разглядывая акварельные узоры своего подсознания. Все исследователи, и ангажированные и более поздние, убеждены: в годы правления Гай перенес заболевание, которое ударило по рассудку и аукнулось в уголках империи.

    Через год правления у Гая умерла сестра. Она была на четыре года младше, он ее любил, то есть любил не только по-родственному, но и непосредственно. И любил ее давно, с первых волосиков. Но - любил. На этот счет у него были какие-то рассказы о Юпитере, потом Юпитер с рассказами надоел, и, несмотря на замужество, Юлия Друзилла была к трону приближена демонстративно. Его истерика на ее смерть вносит паузу искреннего сочувствия в такую похотливо-взволнованную историю. Гай исчез, ушел в ночь, оставив дворец, а во дворце осколки статуй. Пересек Кампанию, зачем-то доплыл до Сицилии, добрался аж до Сиракуз, вернулся в драной одежде и обросший, как Робинзон Крузо. Установил такой траур, что преступлением считалось смеяться, купаться и прочие пирушки-игрушки. Потом побрился, кое-где подштопал, но на государственные дела смотрел уже без цветных очков. Понимая свое состояние, говорит, что хорошо бы от дел отойти, подлечиться... Фразу записывают каллиграфическим почерком.

    Он лично курирует зрелищную индустрию, и его явно раздражает массовое увлечение гладиаторскими боями. Однажды он выпустил на арену немощных гладиаторов и еще более немощных животных, а еще однажды, став свидетелем особо кровавого поединка, издает эдикт, в котором осуждает аристократию за восторженность: по-гречески "аристо" - "лучшие". Пролетарский лозунг "хлеба и зрелищ" все чаще погружает его в нехорошую задумчивость, пролетарская тема вызывает все более отталкивающую реакцию. Да и римские императоры деликатно почесались бы, узнав, что слово "пролетарии" будут ассоциировать с тружениками в поте лица и созидателями материальных ценностей - на латыни это слово значит "плодящиеся". Не в державной политике, а в "пролетарской" психологии эмбрион гибели колоссальнейшей империи. Пройдет Сапожок, пройдут 4,5 века, придут остготы. Западная Римская закончится и закончится самый большой период истории с мраморной табличкой "античность". Как-то вот отмахнуться, не вспомнят, не хмыкнут, что за судьбу Рима воевали варвары: со стороны остготов - остгот Теодорих, ставший королем в семнадцать лет, со стороны Рима - германец Одоакр из племени то ли ругиев, то ли скиров. (К тому времени, из императоров, каждый второй - варвар; а треть Италии уже была отдана Одоакром под варварские поселения). Как-то вот отмахнутся, не вспомнят, не хмыкнут о реформах победившего Теодориха, что этот сокрушительный товарищ поставил на ведущие административные посты деятелей культуры, что он пытался возродить дух нации лучших римских времен, что проводил акведуки, разбивал сады, строил дворцы, что при нем была собрана крупнейшая библиотека, что огромнейшие средства тратились на поддержание архитектурных ансамблей Вечного города - театра Помпея, амфитеатра Тита, форума Траяна, что специальный архитектор следил за состоянием городских стен Рима (который уже сотню лет не являлся столицей), что была попытка возродить спорт и театр, поэтические чтения и музыкальные конкурсы, что за двадцать лет до него император-варвар Майориан уже издал грозный эдикт, запрещавший для строительства разрушать древние постройки Рима. Коренное сословие плевало на постройки, мочилось на эти стены и по-прежнему хотело прежнего. Хлеба и зрелищ.

    ...Прекратив бесплатные раздачи, Сапожок потерял самый массовый (как это по-русски) электорат. Может ли император, в здравом-то уме, прекратить раздачу дармовых денег? Не может. Значит, Сапожок-таки рассудком тронулся. Подразнив куском, он одним взмахом, как Язон, выстроил ряды врагов.

    Второй по численности электорат Сапожок стал терять сразу после инаугурации (переводной уродец, правильней - инавгурации): лично проверяя списки всадников, то есть "среднего класса". У особо запятнанных всенародно отбирал коня. Оскорблялись. Не за коня, за классовую пощечину.

    А конфликт с властной элитой - это уж извините. Сдержанная строка академизма из тома Всемирной Истории: "Гай Цезарь не только не прекратил борьбы с аристократией, но даже усилил ее; сенатские историки описывали его как безумца..."

    Легат Гетулик, вступив в заговор против Гая Цезаря и желая расположить солдат, допускает сильное ослабление дисциплины. Плюс два малоэффективных похода Гая в Германию и Британию, от триумфа отказался. Точнее, запретил сенату назначить себе почести. А ведь мудрый Август, мудрый и божественный, завещал империю не расширять. Сапожок теряет армию и подливает масла в сенат. Теперь любой бред по мере распространения приобретает особо художественный декор. Зная источник, Сапожок принимает меры, проступает кровь. Фраза из трагедии становится его дежурной фразой: "Пусть ненавидят, лишь бы боялись". По природе очень артистичный, перед зеркалом он оттачивает пугающие гримасы. Вот откуда "морщинистый лоб и свирепые глаза": Сапожок страхом пробует удержать ситуацию. От чего нелепости затвердевают.

    Впрочем, приняв с закрытыми глазами все, его "безумный разврат" покажется детским садом рядом с достижениями лучезарных любимцев Голливуда. А рядом с пэром Франции, маршалом Жиллем де Лавалем де Ретцем, соратником Жанны Д'Арк, и эти - всего лишь курсанты-эксгибиционисты. Возмущение, с которым пишут о Гае Цезаре авторы Древнего Рима, только делает честь авторам Древнего Рима. Однако, и возмущение и повышенный тон подозрительны. Помпей построил для сограждан театр, а когда узнал детали, всплеснул руками и храм Мельпомены переименовал в храм Венеры. Жизнь цезарей не была аскетичной, но не выходила из дворца; общественная жизнь и самого плебса не ограничивалась борьбой за права: Флоралии, Луперкалии, Изиак, Дионисиак, сугубо народные праздники, представляли собой демонстративные оргии. Акции единения, так сказать. Сдерживающими факторами, слабыми, конечно, были некоторые административные меры или частные лица - представление не решались начать, пока из цирка не вышел Катон. Такие народные гулянья - наследие Республики, точку же поставил Диоклетиан, император. Обвинение Сапожка в развращенности - не более, чем веселый курьез.

    Через полгода после смерти Юлии Друзиллы Сапожок женился. У него родилась дочь, Юлия Друзилла.

    ...Кроме артистизма, таланта ораторского, музыкального и таланта танцора, Сапожок обладал и юмором. Судя по всему, тонким и, судя по всему, черным.

    Однажды он вел торги. Обратив внимание, что сенатор в первом ряду активно кивает, цену за тринадцать гладиаторов Сапожок довел до олимпийских высот. Сенатор был очень удивлен, когда его разбудили.

    Как-то, в разгар борьбы с издержками и пережитками, Сапожок в приказном тоне срочно вызывает к себе четырех сенаторов. Собрали узелки, поцеловались с родными и близкими. Пришли вовремя, сидят, усердно потеют. Распахнулась дверь, Сапожок в наряде отчебучил какой-то танец и поблагодарил за внимание. Ушли гуськом, на ватных ногах.

    Ему приписывают и ерундовую дурь, и то, к чему отношения не имел. Конь его ел из мраморного стойла, а самого коня он сделал сенатором. Господа, господа, ведь и стены водохранилища (навсегда скрытые водой) украшались изысканной резьбой. А во дворце из мрамора было все. Да, возмутительно, что с конюхами он общался больше и охотнее, чем с консультантами на цыпочках. И коня он сенатором не сделал. Ах, только собирался. "Собирался" это, как, бросил вполоборота, что от коня будет больше пользы? Размышлял в сенате о создании публичного дома, специализированного, из жен сенаторов, - раздражаясь их кроткой невинностью?

    Розовея и дыша глубоко, Светоний пишет, что в парике и женской одежде Сапожок ночью ходил по кабакам. А из первых рук, не теплым шепотом в затылок, - то где ж ее взять, информацию четкую. Днем на рынке или ночью в кабаке.

    И кабаки, и парики, и четкость информации принесли свои кровавые плоды, кто-то лишился состояния, кто-то - состояния жизни. Философские настроения в высших классах росли пропорционально числу лишенцев. Само собой, жертвы были невинны и чисты, как слезы умиления.

    Среди его кровавых ужасов есть вопиющие. Квестор, обвиненный в заговоре, был высечен и, должно быть, глухо стонал, когда бичующие... стояли... на его тоге, ногами. С двумя другими заговорщиками он обошелся еще отвратительнее: отвел их в сторону и поносил жестокими словами. Все выслушав, они поклонились и ушли, но потом довели дело до ума. Заговоров было немало. Замешан и друг, Кассий Херея. Классы хиреют: замешан и вольноотпущенник. Доверял ведь по уши. Когда узнал, только-то и сказал: "Видимо, я действительно достоин смерти". И перестал спать по ночам вовсе. Одиночество трона осознал, бессонница цезарей. А Гай-то наш, Цезарь-то, был умен.

    Две фразы блистательного Ренана; первая: Гай Цезарь был умен. Вторая: Гая Цезаря следует считать создателем школы управления. О чем вторая фраза: о том, что Август правил по республиканской инерции, при Тиберии демократия сохранялась в виде бутафорских реликтов, а Гай Цезарь Сапожок, хоть и начинал как император-демократ, но закончил, как император. Такая метаморфоза в умонастроениях Гая могла быть естественной и стихийной, могла быть неестественной и сознательной. Какие примеры демократии классического периода могли повлиять на политический выбор Гая Цезаря?

    Примеры демократии классического периода,
которые могли повлиять на политический выбор Гая Цезаря.

    1. Выдающимся мыслителем Эллады был Сократ. (В этимологии "диалектики" - диалоги Сократа). За диалоги получил от сограждан стакан испепеляющего яду. Истинный смысл яда, как всегда, не поделенная шлюха. Теодота. Но про демократию Сократ рассуждал с усмешкой: "Кормчего надо выбирать по знаниям, а не по жребию". Осужден за рассуждения.

    2. Выдающимися мыслителями Эллады были Аристотель и Платон. Яд при этом не пили, но власть народа Аристотель ставил на предпоследнее место: на последнем была власть бомжей, охлократия. Платон вылил на эту власть столько, что можно и без примеров.

    3. Выдающимся политиком Афин был Аристид Справедливый. Остракизмом изгоняли за популярность, подошел неграмотный некто и просит, напиши тут "Аристид". Что же сделал тебе "Аристид"? Ничего не сделал, надоело мне, Справедливый, да Справедливый, имею право. Посмотрел Аристид на ясное греческое небо, поставил имя свое и пошел в изгнание.

    4. Выдающимся скульптором Эллады был Фидий. Он создал в изобилии, под его руководством Иктин и Калликрат возвели Парфенон, и Афину - он - в золотом плаще. Ее видели с моря. За этот шедевр Фидия посадили в тюрьму. Мудрый Перикл научил Фидия плащ делать съемным. Взвесили, все золото на месте. Подумали и решили, что на щите богини Фидий и себя изобразил, даже схожесть нашли. Попытка возвыситься над народом. И Фидий умер в тюрьме.

    5. Выдающимся правителем был Перикл. Но Фидия не спас, поскольку разделил, как подобает, судьбу сограждан по чуме. У Перикла был сын. В числе стратегов воевал со Спартой, это у Афин хроническое. В морском сражении Спарту разбили, но трупы своих не подобрали, буря. С речами о равенстве перед законом, победителей судили за святотатство. Говорили нелицеприятно, но со всей принципиальностью - смерть. Потирая руки, спартанцы подошли к Афинам. Борцы за справедливость высунули из-за стен круглые глаза и, не дожидаясь намеков, сдали город.

    6. Выдающимся героем Эллады был Мильтиад. Когда пришел Дарий Великий, у греков зарябило в глазах. Единодушия на предмет сражения как-то не было. И только Мильтиад, марафонец, щитом с горы помигал и убил прямо в морду, всех, кто подвернулся. Соотношение потерь 1:33,3. Такие битвы были по пальцам: при Бруттии, когда Цезарь с Помпеем дружбу не поделили, да в Тевтобургском лесу. Беги, Фидиппид, говорил Мильтиад вытирая лицо, и умри со словами радости на устах. Фидиппид все исполнил. Дарий сел на корабли и через день был у Афин. Но и там Мильтиад. Стоят усталые, в пыли и в крови, с дымящимися ножами. Персы плюнули и ушли на десять лет. Афины были благодарны; через год Мильтиад сидел в тюрьме за менее удачные боевые действия на Паросе - из-за тяжелого ранения не смог продолжить осаду. Кимон просился в тюрьму за отца, чтобы похоронить. (Этот Кимон, позднее победивший персов в двойном сражении, - и морском и сухопутном, у реки Евримедонта - тоже изгнания не избежал). Мильтиада похоронили в Марафонской долине, рядом с братской могилой, в 42 км 195 м от Афин.

    7. Выдающимся героем Эллады был Фемистокл. Из народа, начал с нуля, но, с усердием, вырос. Доказывал, что персы снова придут, что надо строить корабли, модернизированные и много. По финикийской технологии, скоростные, с тремя рядами весел, маневренные и со сверкающими медными носами для тарана. С Фемистоклом Афины стали морской державой - сто восемдесят триер! Но когда на горизонте появился Ксеркс, все носы потускнели: тысяча громадных судов (из них двести семь быстроходных). Море выходило из себя, шлепками весел перемололи всю рыбу. Столько их там понапришло, аж в глазах дурно: вьючный скот выпивал озера до скачущих головастиков, чтобы пересечь лагерь персов - день ходьбы. Не желая тратить времени, персы прорыли афонский перешеек. Историки думали это шутка Геродота, аэрофотосъемка показала: рыли честно. Из десяти греческих стратегов, на битве настаивал один. Когда он предложил полностью взять командование флотом, согласились сразу. Правдами и, в основном, неправдами, Фемистокл завел персов в Саламинский пролив. На горе поставили золотой трон, Ксеркс сел и похрустел пальцами, можно начинать. Через своего агента Фемистокл фактически руководил и флотом противника. До последнего момента греки были настроены уплыть по-хорошему, на своих скоростных (ок. 380 шт.), но Фемистокл спровоцировал бой. Выбрав и время и ветер. Проходя вдоль борта, триеры срезали персам весла под корень. Битые сутки Фемистокл и Ко занимались беспардонным уничтожением больших красивых кораблей, но ощущение победы не возникало - задавили бы и обломками. Через агента Фемистокл разворачивает неприятельский флот, и вдохновленные греки, поклевав хромого слона в хвост, возвращаются героями. За голову Фемистокла Ксеркс назначает 5,24 тонны драг. металла. Были и другие победы. А в послевоенное время виртуозно, на грани фола ведет международную политику. За государство рискует жизнью, но внутрипартийную политику проигрывает. Остракизм. В изгнании не устает проводить работу в интересах Афин, но обвинен в измене. От смерти бежит (и куда?) к сыну покойного Ксеркса. В письме сообщает прямо: я - тот. Артаксеркс принимает, как равного, оказывает царские почести и дарит три города на карманные расходы. Через годы Артаксеркс попросит его помощи в Египте, но там интересы афинян, и Фемистокл не может, он пьет свой стакан с ядом.

    8. Выдающимся героем Эллады был Павсаний, спартанский царь и племянник Мильтиада. После Саламинского сражения он во главе союзнических войск разбил персов и на суше. При Платеях. Огромная армия, раз в пять превышающая все население Греции, ушла окончательно. Потом он завоевал Византий и правил. Просил руки персидской царевны (один из сыновей Мильтиада был женат на такой же), отозван в Спарту, дисциплинированный, едет. Чувствует неладное, мечется, уехал править в Византий. Отозван снова. Дисциплинированный, едет. Приказ схватить, как изменника. Спасается в храме. Замуровали. Чтобы не осквернять (законность превыше всего), через месяц кладку разобрали. Тут же умер, но сам и как свободный гражданин. И даже статую поставили - во весь рост... Марафон и Фермопилы, Саламин и Платеи это хрестоматия греко-персидских войн. Из четырех величайших защитников Греции лишь один, царь Леонид, умер своей смертью - на поле боя.

    9. Пугающее словосочетание времен классической Греции - "тирания Писистрата". Успешный полководец, в Афинах популярен, правил Писистрат по-доброму, все были довольны. Когда раздулась оппозиция, снял с себя полномочия и ушел. Спустя время, вернулся. Все обрадовались. Собралась уходить оппозиция, да ладно, говорит, оставайтесь. Кто-то подал на него в суд, пришел в суд, истец убежал. Плохо, что с разбитой губой попросил себе охрану, с палками. Это значит - выделяться, угроза равенству, значит. Вот и вся тирания. Но при чем здесь это? Да, пожалуй, и не при чем.

    10.

    (...)

    20.

    (...)

    ......................................

    Гаю Цезарю приписывают учебник латинской риторики, но трактатов о механизмах управления Гай Цезарь не оставил. Историю вот знал. Когда после Кира Великого и самозванца Камбиса вопрос с державой Ахеменидов встал ребром, Отан сказал: "Не нужно царя, проходили, ужасен произвол самодержца. Пусть народ управляет собой, и будет справедливость". Мегабиз сказал: "Отан, ты не прав. Народ невежественен и обладает всеми недостатками царя. Какая разница, произвол деспота или произвол толпы. Пусть правят лучшие, сообща они решат все". Дарий сказал: "Ты не прав, Мегабиз. Такие будут недолго, каждый захочет стать выше. Это раздоры и гражданская война. Если сравнивать, то худшее - власть дурного царя, но лучшее - власть царя хорошего".

    Критерием качества царя является здравый смысл. Но у разных слоев свое понимание. Не сделав ставку ни на одну политическую силу, Гай Цезарь в своих реформах был обречен. И последняя капля переполнила все чаши праведного гнева: Гай Цезарь посягнул на самое святое, что было у римского народа - на рабовладельческие устои. Сначала разрешил рабам посещать зрелища и сидеть на любых местах, стерпели, а потом уравнял их в правах при судопроизводстве. Перебор.

    В Древнем Египте культ фараона, "фараон" - это "великий дом". Понятно, для кого, для Бога на земле. При попытке ограничить тысячелетнюю власть жречества, бог-реформатор Эхнатон был смят, словно пивная баночка. Всего-то от него и осталось - Нефертити. Но то Египет, интересы узенькой прослойки, там и рабства толком-то не было.

    ..........................................

    Третий римский император Гай Юлий Цезарь, прозванный Калигулой, был убит 24 января 41 года около часа пополудни в дворцовом переходе. Cesarem decet stantem mori. Император вел себя достойно. Кассий Херея разрубил ему затылок, а Корнелий Сабин разрубил подбородок. Калигула упал, его трясли судороги, но он крикнул: "Я жив!" Докончили тридцатью ударами, били в пах. Вместе с ним погибли жена и двухлетняя дочь, ее разбили о стену, как бутылку шампанского. Калигуле было двадцать девять лет.

    ...По дворцу бегала охрана, убили виновных, убили невиновных, то где-то тут, то где-то там вспыхивали возня и крики. Дух Тиберия склонился над липким месивом и повторял вкрадчиво, и повторял, что Гай жил на погибель себе и всем, что в его лице он вскормил змею для римского народа и Фаэтона для всего земного круга...

    P.S. Фаэтон - юноша, сын Солнца, хотел светить, но не справился с солнечной колесницей, погиб сам и опалил землю.

    © Антипов Е.