Евгений Антипов
ЭКЛЕКТИКА
Часть I. Считалки
ЭКЛЕКТИКА
Прощай, прощай, тысячелетье.
О, вечно мерзнущие розы
и кровь-любовь, что безутешна…
- Мы констатируем в глаза
(читатель чистый, вы свидетель):
нам чужд и буйный смех сквозь слезы,
и эта, сквозь полуусмешку,
юродства глупая слеза.
О ПЬЯНСТВЕ
|
Жил-был Билл. |
Не чтил билль. |
НОЧНЫЕ КОЛЛИЗИИ
Какие вполне неплохие порой
бывают полночные звуки.
И это кому-то всевышний пароль,
кому-то смертельные муки.
Вот кто-то (и он, положительно, прав)
сумел написать про такое,
что долго стоял, будто бронзовый сплав.
И был его стиль протоколен.
Вот кто-то проснулся и так хохотал,
как будто бы чем-то объелся.
А снилось ему, что распахнут халат
и выскочил розовый персик.
И кто-то подумал, неся кирпичи,
с каким их трудом добывает,
что ночь многогранна, как жизнь, и в ночи
еще не такое бывает.
* * *
|
Носит Грудью Кружат ………… |
ветер два листа. падают листы. два листа в тиши. ……………………. |
СОЦИАЛЬНЫЙ ПАЛИНДРОМ
Я из Азия.
Орду мудро
учу:
худо травку, букварь - то Дух.
Я не мулат. Стал у меня
пуст суп,
бел хлеб.
Долог голод.
Ужо, как бабка, кожу,
лес ел
и ел клеи.
Вар трав -
салат. Стал ас.
Ути-ути? Уху? И ту и ту
еду - судье.
Таков, да, адвокат.
А сыр крыса
- але! - съела.
…Во зараза базара. Зов-
у! - Навара каравану
шиш.
События - и ты бос.
Но конь
худ! ух,
тени нет!
Жуй, обуза... Зуб - ой, уж
бузит и зуб.
Дед
колова паволок.
…Э, что тут, отчэ,
ух! Алла - к Аллаху.
А Нина?
Мир им.
Гении нег.
А те - ни минета,
ни у руин
и в речи черви:
Ася - мяса!
Оля - сяло!
Окорок! О!
Ада чада.
Лиду будил,
а Лида радила.
ТАЙНЫ ДВОРА
Там ор аромат,
топот, офицеров дворец и фото - пот.
Ав-два, ав-два! -
топал лапоть.
Нарот сер. Ему в уме ресторан.
Мордой ясен, нес я йод, ром.
И тупели лилепути.
Оне сено.
Но казнь - закон.
Друсба? Абсурд,
нилепица. (Ципелин
улетел). У…
дядя лил яд. Яд!
Цемент-немец:
хитр, тих,
но тип - питон,
тип се не спит.
Тевтон-ответ:
яду сосуд - я.
Я и рея - феярия!
Та рука, акурат,
Ми, Бурбон, обрубим.
Пята - тяп,
и лишили
силы лис.
А? Тракон? Но карта
мира - царит суп. И пусть Ира царь им,
у, Тацита каракатица. Ту
леди видел,
хапал в лапах
(сажусь): ужас.
…Мэм,
тет-а-тет,
токо локоть.
Ох уж ухо.
О, локон около,
около молоко
течет.
Роман-амор!
В кадре чердак "В".
На виду диван,
и шорохи хороши.
Я - мал. Пламя,
огонь - мьного.
Лобок-с и дискобол,
ого!
…Колюч чюлок?
Ежу хуже.
Да, се - де Сад.
Лена, панель
или.
Сьтужа - жуть-с.
А ни то ли - гильотина?
А папа
как?
Именно, тут он - не Ми.
ДЕТЕКТИВ
- Я Савва. - В-Вася.
- Ага.
- Но кто тот К? - Он
л-лирик - Кирилл,
агент "Нега".
- Он? Да? Ладно…
Сумка: лакмус,
радар,
сплав олова, ЛПС,
знак, веревка н/з,
кашу, кушак,
чюлки и ключ.
Иди
искать такси.
А где С? Всегда
нет, не диссидентен…
Телок колет
на канкан?
Бара раб.
И мото - потом, и
шику - кукиш.
Кинь, шабашник,
то - лом, тот - молот.
…Зин, как низ?
Не заразен?
Тут
мази низам.
(А миска - малина - манила Максима).
…Цыц,
не лезь, зелень.
Стакан "Зубра", арбуз на-ка. Тс,
цени дела: на леденец,
на барабан
и дур пруди.
Тебе, Р, - хребет
кита. Ну, лунатик,
и так кати.
А тем - смета.
У Соросу
курс с рук,
мол, сам с маслом.
……………………….
(Тот,
нож и пижон,
закопан напоказ.
Умер. Ему
кара - барак.
Но то Боря, робот он.
Намутили туман,
а пелена нелепа.
А до вывода -
"мед - где…м…
герб и берег" -
не пилили пень).
ПАЛИНДРОМ БЫТОВОЙ
То ров у ворот,
то вижу лужи вот.
Отмазал глазам-то,
а ремонт номера?
Ян, а кара тараканья?
Клопы - полк.
А собака боса?
И те дети?
А город? Там вокруг урков мат. Дорога
воров,
водяра рядов,
пар, храп.
Нет уж, жутен
Юле день. Неделю?
Шабаш,
удавка. Как в аду.
Урод! ору.
Он: ешь пьшено,
мадам;
я! мы!.. вымя
с ананас.
А попа?
Не мерь ремень.
В теня тянет? В
кабак?
- Вот дуб, будто в
харю! (Та и ни миниатюра; х-
уже лежу?)
Реву, изиувер,
либо бил
Юлю
или пили,
три пса, спирт
и лапали.
…Где сосед Г.?
Тот -
алела жопа, пожалела...
- А? Горе! Рога!
Еле-еле
цел, а палец
если скуксилсе -
в резерв?
Ма, ты по копытам!
…Ах, и Миха?
Це ж лжец:
Юлю ли, пилюлю…
Либидо-дибил.
Не промах ума! мухамор! пень!
Во каков!
Ннет. На-ко, сука, кусок антенн.
- На в лоб, болван.
Хама замах -
монах с ханом.
А ниток, скотина,
журналу "Мулан Руж"?
Я и лилия?
Я - и мумия!
А дом мод, а?
Ян, я не няня,
а баба.
- А, врет стерва,
и лето хотели:
Алина манила
на море - роман!
во сорта матросов!
Ха, соловьи в волосах
модно. Кондом
затину в унитаз,
куч меж - жемчук!
Откуси сук-то,
а, зараза?
…Иди, сиди
и шипи, и пиши:
"Кич - пулутулупчик,
жира Париж,
макинтуши - шутникам,
макси - кискам,
…морде - ведром!"
ДВЕ СЧИТАЛКИ
(ИКАР)
Зимой я буду строить дом.
Времянку. Но вполне - на сваях.
В фуфайке, в валенках и в том,
чему названия не знаю.
А по весне кривой мотыгою
я весь наш огород истыкаю,
а летом - вот не жарко б только -
как зацветет у нас картофель!
А где-то ближе к ноябрю
я в стае улечу на юг.
(ЛУБОК)
Делать было нечего,
пили аж до вечера.
И сказал надменно Толик,
мелкий вор и алкоголик:
- У меня товарищ Стас. А у вас?
- За одно с тобою нас Стас твой сдаст.
- Вот скажу, а он вам в глаз сразу даст.
- Ладно врать, молчи в матрас.
- Не слыхали-то, вчера-сь
завуч Кузькин, ну атас,
директрису стукнул в таз,
у обоих был маразм, ведь у них
(по секрету вам одним, и ни-ни)
дурочка, девятый класс,
из-за парня напилась,
так ее двенадцать раз!
Шесть Вахтанг и шесть Реваз.
* * *
Почему ты плачешь, Вилли, почему?
Потому что жизнь как миг, но много мук?
Милый Вилли, ну не плачь,
я куплю тебе пугач,
Ванька встанет, напугаем very much.
С Ванькой можно на разведку, можно в ад.
Этот Ванька только с виду простоват.
Уж валяют Ваньку! Вот
только Ванька слез не льет,
потому что все когда-нибудь пройдет.
…Знаешь, Вилли, как в четыре колеса
колесила ростовчанка там и сям?
Слезы лились - через край!
…But why do you Willy cry?
Ну не надо, Вилли, лучше как Чапай.
* * *
Муха, Муха…
К. Чуковский
Трагичен вид у Комара:
совсем влюблен Комар.
Он строен, благороден, храбр,
У Мухи блеск. Она
цукаты ест, цикуту пьет,
(у Цокотухи нюх).
…Была под мухой, нюх подвел,
попала в западню:
зеленый взор ее потух -
не одолеть сетей.
(Сетями заправлял Паук.
Не крупный, так себе).
Сидел Паук, точил кинжал,
хотел чинить наган…
увидел Муху - подбежал
на кривеньких ногах,
стал причинять страдания.
Из всех паучьих сил
обнял ее за талию
и крылья обкусил.
…Но тут Комарик - вот он! вот! -
влетает. Он взбешен.
Комарик звонкий свой живот
положит, если что.
Сейчас возмездье сотворит!
(Паук вспотел, дрожит)…
"Не надо, - Муха говорит -
он тоже хочет жить.
Ведь ты меня не огорчишь,
мой лучший из мужчин.
…Ах, как бренчат его ключи -
прислушайся. Молчишь?
А то, что руки у него
- с той и с другой по три* -
мохнаты, это ничего.
Их можно и побрить".
И, опустив ресницы вниз,
смутилась, но чуть-чуть:
"Комарик, ты идеалист.
Сама я так хочу".
Ответ страдальца доконал,
он побледнел лицом.
Засох Комарик у окна.
Поплакал и засох.
………………………….
А что нам, собственно, в конце
концов, его жалеть?
Кто носит траур на лице,
тот больше - не жилец.
* по четыре. (Прим. авт.)
* * *
Скромен и тих,
в келье своей
просто ходил,
в окна смотрел.
…Осень, уны-
лая пора,
кончилась. Мы
живы. Ол райт.
Пусто. Один
снег моросит.
Выйти пройтись?
Нет уж, мерси.
Так в ноябре
входит зима.
Только не пре-
лесть, не шарман.
Станут шуршать
лыжи зимой,
лица в шарфах.
Боже ж ты мой.
Есть кое-где
лужи. Вон там.
Небо в воде.
Цвет - не фонтан.
Город в снегу,
скука в окне.
Все - зеер гут.
Вот и окей.
* * *
Это всем полезно. И детям.
Мы сейчас разучивать будем
притчу о Ромео, Джульетте,
про любовь и прочие будни.
Где-то там (в Вероне? в Турине?),
юноша и девушка - двое -
повстречались, разговорились.
Тут у них любовь, все такое.
Поначалу страсть, поцелуи.
Дальше свадьба, месяц медовый.
Юлию манит улиц улей,
Рома суетится по дому.
У девицы длинные ножки.
У супруга званье поручик.
Юля всем продаст свою… В общем,
Рома пьет. Допился до ручки.
До петли допился, коллеги.
Юлю некрофил заприметил.
Схоронили рядом. "Монтекки
- написали - и Капулетти".
Вытрем слезы, стойкими будем.
Нет печальней притчи на свете.
Заучите притчу о буднях,
о Ромео и о Джульетте.
Мы слагаем пышные гимны,
мы по мокрым улицам ходим,
"ах, у нас любовь", говорим мы.
Или что-нибудь в этом роде.
* * *
В этом августе в ночи
и комарик не звучит.
Даже спряталась луна,
во, какая тишина.
На стекле кривые мошки
молча потирают ножки
и созвездия мигают
голубыми огоньками.
В темноте, деревьев между
и везде, куда ни кинь,
хорошо и безмятежно.
Если бы не огоньки:
в небе не найдя приют,
и летят, и падают.
Лучше уж смотреть на свечку
долго, ласково, беспечно.
У молоденькой свечи
пламя дерзкое торчит,
то сверчит, то греет плавно.
Из искры взгорелось пламя…
В темноте, деревьев между,
поцелуи нежно-нежно -
с черной кошкой рыжий кот.
Или же наоборот.
…Люди, где ж ваши котята?
Как им жить в такой купели?
На земле вовек - Октябрь!
Как бы вы там ни хотели.
И в душе из года в год
никого и ничего,
лишь свистящий звездопад
головой скорбящей над.
* * *
Что типично, то, что ночью
мысли четче. И воочию
обретают жизнь предметы,
и у каждого свой почерк.
Так, будильник ходит громче.
Тоже ведь, чего-то корчит!
Страж режима, гад-педант,
ночью он уполномочен.
И звезда, судьбины кормчий,
падает не днем, а ночью.
А дневной ее порыв
ни к чему не приурочен.
Ночь - приют для одиночек.
Ты нашел себе приют?
Ты ничем не озабочен?
Помечтай чуть-чуть. Салют.
* * *
Кто с сумой, кто для сонетов,
кто за счастьем, кто за славой -
люди шаркают по свету,
палочкой стуча местами.
Листья, ждавшие восстаний,
- террористы-сентябристы -
на суках сучат ногами.
Посучали и обвисли.
Люди шаркают по свету,
листья спорят с тяготеньем.
Я не старый даже с виду,
тем не менее, нет темы.
Можно жить и жить неплохо.
Хлеб да статус. Что нам надо?
…Висельник-листок для хохмы
высунул язык пернатым.
…Что нам надо - хлеб да статус.
Вот такой набор желаний.
Я не старый, просто старюсь.
Я как все - я доживаю.
Не утешить душу бредом,
бред до странного логичен.
Я не старый! Просто с детства
Илиадами напичкан.
Я зарекся (и не в первый)
без суда и агитаций
забывать на месте перлы
за попытку провокации!
Все, конец. Мертвец-листочек
эполетом - на плечо.
Все. Конец. В конце еще
многоточие. Три точки…
* * *
Выучить простую притчу,
согласиться с тем, что надо,
не постигнуть - так постричься,
не в монахи - так в солдаты.
Ночь. В квартале незнакомом
завести телепатичный
диалог с мрачнейшим домом -
каждый о своем, о личном.
Или, с самого утра,
не мигая, словно мертвый,
глядя в голубой экран,
слушать хор краснознаменный.
Или спать, устав от истин,
от решений, от крушений,
от любви, в каком-то смысле.
Спать - с улыбкою блаженной.
И забыть, как жил, что сделал,
чтоб не знать про эту осень,
чтоб проснуться не хотелось,
не хотелось вовсе.
СОБОР
Под взгляды фотоаппаратов
и под цикады кинокамер
я встал бы в нишу, там бы замер.
Лишь ангелы летали б рядом.
Шершавые бока колонн.
Досадно, право, то, что тут
я никогда и никого
не ждал, тем более, не жду.
У этих врат, под этот свод,
куда стремленье каннелюр,
как прозвучало бы "люблю".
Не прозвучало. Только вот
идет лениво, чуть надменно,
прекрасный ангел вдохновенья.
Сияет золотым венцом,
крылат, с предательским лицом.
ДВА ИКАРА
По ночным просторам неба
гордо бродят два икара.
Но один из них без сердца,
а второй из них чужак.
Что они так странно ищут
с мудростью на стройных лицах,
с ласковой такой мелодьей
на задумчивых устах?
Были два они, однако,
непонятные шумеры,
ведь совсем один без сердца,
а другой совсем чужак.
Им нормально там, на небе,
а тем временем на небе,
словно сказочная репа,
солнце выставило бок.
"С добрым утром! С добрым утром!" -
сообщил петух фальцетом,
и подрагивал немножко
неприличный гребешок.
День тихонько занимался.
"Эй, народ, займемся тоже!" -
говорил петух жемчужный,
беломраморный, как сталь.
"Что нам эти два икара?
Ведь у нас цветок-василий,
в красном божья черепашка
и еще тяжелый дуб!
Мухи крутятся спонтанно,
я, петух, смеюсь на ножках…
Что икары? Те икары -
то без сердца, то чужак".
* * *
|
И отзеленел Наши соловьи - Что мы обрели Жили-были и - |
наш июнь: не свистят. день за днем: отомрем. |
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Прожит день, а это значит, надо спать.
Засыпает там, за окнами, листва,
засыпает по домам рабочий люд.
Засыпай и ты. А я поговорю.
Научу про то, про это - каждый шаг.
Мы-то знаем, мы большие. (Кстати, жаль).
Мы спокойные, как сфинксы. Лишь одно
беспокоит: мы стареем с каждым днем.
Нам стареть, тебе смотреть на этот свет.
Нет в нем сказок. То есть, может быть, что нет.
Спят дома. По крышам дождик моросит.
Мы не сонные, а просто нету сил.
Засыпай скорей, не думай ни о чем.
А иначе схватит серый за бочок.
Скучный, ходит он над пропастью во ржи…
Спи, мой мальчик, а проснешься, будем жить.
СКАЗКА
У окна, как статуэтка,
- силуэт хороший -
чудо-девочка, нимфетка!
Платьице в горошек.
За окном пейзаж не резкий,
моросит, морозит.
Поделиться словом не с кем.
Ибо время - осень.
За окном темно и слякоть.
Кто стучит? Ты чей?
- Ворон я. (Осанкой, взглядом -
унтер-казначей).
Девочка ладонью тронет,
- ах ты, птаха Божья! -
ворот расстегнет вороний,
пряжки на сапожках.
В колее не околел,
не осел в садах -
триста тридцать птичьих лет
шел он, как солдат.
Девочка моргает грустно:
ты чего же, птица,
молчаливый, как французы
под Аустерлицем?
Он не то чтоб не отважен, -
недоверчив к ласкам.
Чем все кончится, не важно.
Ибо это - сказка.
А назад лет триста тридцать,
в сказке, но не здесь,
девочка была Жар-птицей.
А теперь - как есть.
Ворон помнит эти дни,
- что ему века! -
как над радугой они...
А теперь - никак.
Ничего-то не понять им,
горе ли, награда:
девочка, в горошек платье,
черный ворон рядом.
ДВА СТИШКА
*
Вот те на, капель!
Дотерпел. О'кей.
Видимо, теперь
будет день длинней;
ни тебе стеблей
белых на стекле.
Да, теперь теплей,
теперь оттепель.
*
Смотришь в небо ли -
может, мне бы нимб?
Ели в зелени.
Или - в землю ли?
Смотришь пристальней
в море с пристани:
огоньки. Они
маяки мои.
Может, мне бы к ним?
Боже, помоги.
Далеки мои
маяки.
* * *
Что загрустил, мотылек?
Что на дощечку прилег?
Подремлешь немножко,
пока за окошком
вновь не распустится клен?
Да, мотылек-имярек,
осень уже на дворе.
Рук не поднять,
а надо опять
время пере-
зимовать.
Бледная птичка-малек,
что приумолк, мотылек?
Холодно. Ноль.
Рама, окно -
так и прожил бобылем?
Скучно по небу летать?
Скучно, чего ж не понять.
Ну, насекомый,
будем знакомы.
Слышал? к утру минус пять.
…Небо как будто темней.
Осень. Темнеет в момент.
И ветер сильней.
Дело к зиме.
Холодно здесь, на Земле.
ЕЩЕ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Мы найдем с трудом
маленький наш дом.
"Здравствуйте, ку-ку" -
скажем пауку.
Посидим чуть-чуть,
запалим свечу,
отведем назад
стрелки на часах,
разотрем ладошкой
белое окошко,
чтобы в январе
на звезду смотреть.
Калорийной коркой
мы сверчка покормим.
Будем, как в апреле,
слушать эти трели.
Сами пожуем.
Так и заживем.
В сундуке отыщем
книжки. Целых тыщу!
Вынем книжку, скромно
на столе раскроем.
Станем - аз и ять -
буковки читать.
Как свеча растает,
скажем: "Ох, устали".
И уснем потом мы
в тихом нашем доме.
СЧИТАЛКА - ПОПУРРИ
Раз-два-три-восемь. И девять. И сто.
На семицвете - всего лепесток.
…Карлик у Клавы украл портсигар.
(Клава на пенсии, карлик был гад).
Клава - старуха на жилистых ножках,
карлик питался одною картошкой.
Карлик - подлец, но не самый из подлых…
(Это не все, но подробней не помню).
…Жулик на жулика влез и сидит.
(Странное зрелище).
Эй-Би-Си-Ди.
…Поезд из пункта…Но вот, не дошел.
Волки, наверно, загрызли.
(Смешно).
Из пассажиров остались два зайца:
старший, без лапы, и младший, без пальца.
…Так было раньше: на свете темно.
Так и останется.
Три-два-раз-ноль.
Вновь рассветет. И опять неудачно.
Ах, милый Августин, как же иначе?
© Антипов Е.
СПб, "Китеж" 2000г.
[ Другие произведения ||Обсудить|| Конура ]
