Когда твой корабль, спасаясь от пиратов, натыкается на неизвестную планету, а экипаж начинают преследовать галлюцинации, в панике недолго и катапультироваться. Правда, неизвестно, куда свалится посадочный модуль и что делать потом. Хотя нет, что делать - известно: искать приземлившийся где-то в другом месте корабль, чтобы побыстрее свалить от греха подальше: мало кому захочется объясняться с вероятной таможней по поводу набитых оружием трюмов, законспирированных под геофизическое оборудование. Неизвестно другое: а как объяснить туземцам свое присутствие и намерения? Особенно если полководцы последних побеждают врага с помощью сделанных из рисовой соломы солдат и разговаривают с духами предков о прошлом, настоящем и будущем.

Но выхода нет. Или погибнуть от рук жестоких варваров, или отдать душу в пыточных подземельях императора, или быть просто убитыми бандитами. Или улететь. Хотя есть и третий выход: превратиться в добропорядочных купцов или ремесленников. Но и здесь проблема: кумиром многих является император Иршахчан, две тысячи лет назад отменивший "твое" и "мое", при котором реки текли молоком и медом, а в мире не было голодных. Ах, если бы он был кумиром лишь голодных и угнетенных...

Корабль же упал на другом конце огромного континента. И платить за каждый шаг придется не только потом, но и кровью.

"Сто полей" Юлии Латыниной - великолепный образец социальной фантастики, где за основу взята древняя китайская цивилизация с ее культом императоров и всеобщей уравниловкой. Впрочем, современному читателю в глаза бросится сходство совсем с другой страной и с другим временем. Социализм, построенный в Советском Союзе, придумали вовсе не Маркс с Энгельсом. Клич "взять все, да и поделить" родился едва ли не раньше понятия собственности. Поэтому большевики, в сущности, ничего нового не придумали.

В описанном Латыниной обществе все принадлежит государству. Государство забирает собранное крестьянами зерно и выдает его обратно по строгой мере. Ремесленники объединены в цеха, производят ровно столько товара, сколько нужно, и продают его людям исключительно по справедливой цене, установленной тем же государством. Свободные рынки существуют, но на грани закона, и за торговлю на них в любой момент можно поплатиться головой. Распоряжающиеся добром чиновники жиреют на глазах, но все они ходят под дамокловым мечом внезапного ареста и казни. Ученость не одобряется, наука процветает лишь в монастырях, нещадно эксплуатирующих с ее помощью людей и окружающую природу. Империю периодически грабят варвары, ведь чем талантливее имперский полководец, тем большей угрозе подвергается его жизнь - со стороны дворцовых завистников и императорских наушников.

Но политика в романе - не главное. Закрученная почти - а иногда и совсем - детективно интрига захватывает и поражает психологической глубиной. За главных героев искренне переживаешь, и даже испытываешь возмущение при абсолютно неожиданных поворотах сюжета - как так можно обходиться с людьми! Многоплановость и отличное владение предметом - как историей, так и экономикой - поднимают роман на уровень чуть ли не пособия для начинающих политиков.

Роман "Сто полей", равно как и его продолжения - "Дело о пропавшем боге", "Дело о лазурном письме", "Колдуны и министры", "Инсайдер" и другие - является одним из наиболее выдающихся литературных произведений последнего десятилетия. Моя оценка - десять баллов. Тексты доступны в библиотеке Мошкова.

--------------------------------------------------------------------------------

Цитаты:

С самого начала Ванвейлен подумал, что неплохо бы иметь что-то, чем можно торговать с дикарями. Но, поскольку местные автоматы для размена денег не принимали кредитные карточки Космобанка, пришлось поступить по-другому. Бредшо нашел в горах подходящий песочек, -- все-таки, видимо, что-то в геологии он понимал, чтобы не засветиться. Из подручного материала и остатков двигателя соорудили печку и наделали для дикарей всяких бус, -- красных, розовых и синих. Эти бусы так понравились туземцам, что они меняли на них свиней, коз, и квадратные золотые слитки.

Бредшо сказал, что менять десяток пестрых бусинок на золотой слиток -- это значит обирать аборигенов Ванвейлен сказал, что еще одно такое заявление со стороны Бредшо, -- и он скормит Бредшо аборигенам на завтрак.

Ванвейлену очень хотелось собрать побольше золота. Ванвейлен стал расспрашивать, скорее знаками, чем словами, где они берут слитки, и разузнал, что на юге, ближе к стране мертвых, есть города, сделанные людьми, приплывшими из-за моря, и что эти люди, вероятно, родственники Ванвейлена, поскольку плавать по морю, наверное, труднее, чем летать по воздуху.

Ванвейлен собрал экипаж и сказал, что если они собираются всю жизнь есть бататы и сливаться с непотревоженной природой, то лучшего места в галактике им не найти. Он же, Ванвейлен, намерен добраться до прибрежных городов, нанять там корабль, переплыть море, добраться до корабля и улететь с планеты.

Некоторое время обсуждался проект строительства самого неуклюжего вездехода в мире, который должен был потреблять в качестве горючего местный бататовый самогон. Но двигатель разлетелся при первом же испытании. Самогон, заготовленный в невиданных на острове количествах, раздали населению, и, надо сказать, это дело стало впоследствии у туземцев ежегодным праздником.

--------------------------------------------------------------------------------

Тогда вперед вышел Шодом Опоссум и сказал:

-- Мы хотим, чтобы в королевстве появились законы, приличествующие великой стране. Иностранцы заполонили нашу землю. Они увозят золото в Варнарайн и копят его в своих храмах, и дают королю скверные советы. Нищие наводнили дороги, владения отбирают вопреки обычаям. Мы требуем, чтобы каждый был судим судом равных. Чтобы в королевском совете сидели люди, сведущие в обычаях страны, а не только в искусстве вынимать из нее деньги. Чтобы королевские чиновники не смели брать несправедливых поборов и иным образом хозяйничать в поместьях, чтобы вдовы знатных людей и наследницы не страдали от произвола. Мы требуем, чтобы то, что является обычаем королевства, стало его законом, -- чтобы вы, король, возобновили Шадаурово соглашение.

И положил на стол бумагу с золотыми кистями и корявыми подписями.

Тогда вдруг встал один знатный человек из города Кадума. А город Кадум, надо сказать, был городом легкого поведения. Даже когда им правил граф, и тогда он не решался отменить тамошнего народного суда. А с тех пор, как графа не стало, народ обнаглел и не слушался никого, кроме королевского чиновника. А именитые дома имели привычку делиться с чернью деньгами и хлебом; они стояли за чернь горой и чернь тоже за них стояла.

Человек из Кадума сказал:

-- Позорно слышать такие слова от тебя, Шодом Опоссум! Король хочет, чтобы свободнорожденных граждан не продавали, как скот; чтобы за убийство наказывали человека, а не его кошелек, и чтобы то, что касается общего блага, решалось общим волеизъявлением. Он хочет, чтобы бедность и низкое происхождение не мешали человеку приносить пользу себе и людям, и чтобы позором была не бедность, а нежелание от нее избавиться. Чтобы богатство тратилось с пользой для народа, а не ради похвальбы. И это-то вы называете нарушением обычая? Хороши же обычаи, за которых вы стоите! Да если бы и покусился король на права знати, что с того? Какое дело народу до знатных наследниц? Если король отдаст Кречетам земли в Мертвом городе, он обездолит три тысячи семей, которые там уже построились!

В зале стояло человек шестьдесят из числа новых жителей Мертвого Города, и они громко закричали, чтобы король не возвращал этих земель.

--------------------------------------------------------------------------------

Улыбаясь, Вендахр сообщил:

-- Мятежники убиты. Мы уже отслужили молебен по законному государю.

Префект возразил:

-- Молебен в зале, оскверненной кровью, недействителен. Это было бы плохим предзнаменованием, молись вы по законному наследнику.

-- В стране двенадцать лет один законный наследник, и это экзарх Харсома, -- твердо сказал Вендахр.

-- Убийца императора не может быть его наследником, -- сказал префект. -- Значит, престол переходит к шестилетнему сыну государя, Иману, а регентство -- к государыне Касие.

Вендахр улыбнулся и подал знак -- у него еще есть шанс оказать услугу экзарху. Люди из его отряда обнажили мечи.

-- Зачем вы так поступаете? -- сказал префект. -- Не вы убили члена императорской семьи; напротив, вы пытались помешать кровопролитию в зале Ста Полей и спасли в решающий миг жизнь юного императора! Государыня Касия -- слабая женщина, -- продолжал префект, -- она умоляет вас: помогите охранить устои государства! А разве умоляет о чем-нибудь бунтовщик Харсома? Ему довольно своих приспешников из Варнарайна, и беззакония его вопиют к небесам. Чем безупречней его сторонники, тем легче он предает их, -- вспомните хоть господина Арфарру.

Господин Вендахр оглянулся вниз. Площадь была запружена стражниками. Желтая пена их курток, словно в наводнение, расплескивалась по улицам. Господин Вендахр вдруг сообразил, что вчера его сестра и жена отправились в загородное поместье префекта.

-- Великий Вей! -- вскричал он, -- вы раскрыли мне глаза! Что хорошего ждать империи от человека, который поощряет богачей и угнетает народ!

--------------------------------------------------------------------------------

-- Ладно, -- сказал Арфарра. -- Экзарх Варнарайна поручил вам ввозить в провинцию золото для чеканки монет, вы же под видом серебра ввозили, помимо прочего, платину, и чеканили в храме фальшивую монету. Эта платина лежит на храмовых складах, и мной опечатана.

Даттам пожал плечами и протянул еще одну бумагу.

-- Наш караван и в самом деле привез платину, но, как видно из документов, принадлежит она заморскому купцу Бредшо. Варварская мысль, не правда ли? Он, наверное, считал, что у нас это ценный металл.

Арфарра вздохнул.

-- Какая же вы сволочь, Даттам. Ведь Бредшо спас вам жизнь, а вы его подсовываете вместо себя на плаху.

Даттам смотрел на чиновника совершенно спокойно.

-- Мало ли кто мне спас жизнь. Вот вы мне тоже однажды спасли жизнь, -- мне теперь что, так и ходить до могилы вам признательным?

Арфарра вытащил бумагу об аресте чужеземцев, с обычной припиской о каре за укрывательство, и вручил ее Даттаму.

-- Где Ванвейлен и Бредшо?

-- Понятия не имею, -- сказал Даттам, -- а остальные на пристани встречают сына Ира. Думаю, что ваши ревнители блага народного их давно приметили. Нет старательней шпиона, чем сектант и добродетельный отец семейства.