Когда все твои родные убиты, твоя деревня сожжена дотла, а ты сам долгие годы провел в убийственных самоцветных копях, остается только одно – месть. Месть беспощадная и бессмысленная – ибо мертвых не возродишь. Месть, которая должна стать концом твоей короткой жизни. И только одно способно заставить тебя жить – угроза смерти ни в чем не повинных людей, оказавшихся пленниками подожженного тобою замка.

И вот тут оказывается, что месть была лишь логическим завершением старой жизни, умершей вместе с врагами. Начинается новая жизнь, а в ней – пустота отсутствия цели. Заполнить эту пустоту может лишь забота о других. А заботиться в этом мире есть о ком, и дочь могучего кнеса столь же беззащитна, сколь и выкупленный из рабства ценой поединка раб-книжник. И кому же заботиться о них, как не тебе, человеку, лучше других умеющему убивать?

Мария Семенова следует традиционному образцу рыцарского романа, с единственным исключением: действие происходит в мире, напоминающем Древнюю Русь. Соперничающие и иногда воюющие друг с другом племена, одежда, оружие, образ жизни – все это тщательно воспроизведено Семеновой, являющейся, как я понял, профессиональным историком (помимо художественных, у нее есть и вполне документальные исторические книги на древнеславянскую тему). Герой- одиночка, в совершенстве владеющий военным ремеслом, мастер боевых единоборств (описанная Семеновой система боя весьма напоминает айкидо), противостоит жестокому окружающему миру, до последнего обороняя тех, кто оказался под его защитой. Главным его заданием является отвезти кнесинку, любимицу города, в жены человеку, которого она ни разу не видела и которого заочно ненавидит. Но мало того, что на кнесинку идет настоящая охота, организованная высокопоставленным предателем, - ее мужем должен стать сын человека, убившего его родных. Честь обязывает героя доставить кнесинку по назначению, пусть даже ценой собственной жизни, но та же честь приказывает ему убить ее будущего мужа…

Несмотря на то, что действие романа происходит в выдуманном мире, его с трудом можно назвать фантастическим. Скорее, это историческое повествование с элементами фантастики. Книга дает довольно точное представление о жизни и нра- вах древнеславянских племен.

Оценка книги – восемь баллов, текст доступен у Мошкова.

Цитаты:

Когда-то, очень давно, в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса. Жил от самого рождения и до двенадцати лет. На двенадцатую весну мужи рода должны были отвести его в мужской дом для испытаний, назвать мужчиной и, сотворив обряды, наречь новым именем. Не младенческим домашним прозванием, а настоящим именем, которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку. Это имя будут знать только самые близкие люди. Да еще жена, когда ему придет время жениться. А прежде чем уводить его лесными тропами, собирались устроить пир, на котором должно было хватить места всем: и родне, и соседям, а может, даже и чужеземцам - сегванам кунса Винитария, поселившимся за поворотом реки...

Но именем мальчика так и не нарекли. Потому что в самый канун праздника наемные воины кунса Винитария пристегнули мечи к поясам и напали на спящую деревню ночью, по-воровски. Как говорили, задуман был этот набег не ради пленников или наживы - ради захвата обжитых земель и устрашения окрестных племен. Явившись гостем, Винитарий устраивался в этих местах надолго...

Мальчик, сражавшийся как мужчина, остался в живых по дурной прихоти победителей. На него спустили собак, но злющие кобели, сколько их ни натравливали, рвать его так и не стали: подбегали, сердобольно обнюхивали и отходили прочь... Потом было хуже. Восемь неудачных побегов, четыре рабских торга, досыта унижений. И наконец строптивый щенок Серого Пса угодил в Самоцветные горы, в страшный подземный рудник...

...Сладкая булочка все-таки не пошла ему впрок. А ведь мог бы, кажется, уже усвоить: стоит только пригладить на загривке вздыбленную щетину, и сейчас же что-нибудь случится. Что-нибудь скверное.

Волкодав пребывал в таком неприлично добром расположении духа, что, заметив впереди стайку мальчишек, азартно швырявших в воду камни, не сразу разобрал, чем именно они занимались.

И только когда с воды долетел тонкий, жалобный визг, Волкодав прищурился против света, мгновенно насторожившись. Вечернее солнце било в глаза, но все-таки он разглядел: в десятке шагов от причала, осыпаемый градом камней, барахтался лопоухий щенок.

Дальше все происходило гораздо быстрее, чем можно про то рассказать. Волкодав сунул Ниилит завернутый в тряпку меч и, ни слова не говоря, прыгнул вперед. Нелетучий Мыш подавился яблоком, выронил его, расправил крылья и ринулся с руки Ниилит, но разорванная перепонка в который раз его подвела. Мыш шлепнулся на деревянную мостовую и пронзительно закричал, кляня свое увечье.

Причал между тем огласился истошным ревом. Волкодав расшвырял малолетних палачей безо всякой пощады, а рука у него была тяжеленная. Разогнав мальчишек, он быстро глянул вниз. Ленивые волны колыхались между осклизлыми сваями. Там, где только что сучил лапками несчастный малыш, расходились медленные круги.

Волкодав без раздумий прыгнул в холодную воду.

Косые лучи отражались от поверхности, почти не проникая в глубину, но он рассчитал точно. Вытянутые руки почти сразу нащупали мягкое, еще шевелившееся тельце. Оттолкнувшись ногами от каменистого дна, Волкодав вынырнул, перехватил наглотавшегося волы щенка за задние лапки и сильно встряхнул. Оживая, тот закашлялся и заплакал. Волкодав подплыл обратно к причалу. Ему повезло - было время прилива, вода стояла высоко. Рванувшись вверх, он ухватился свободной рукой за край настила, подтянулся и вылез.

Винитар стоял посреди маленькой комнаты, заложив руки за спину, и молча смотрел на Волкодава. Лежавший перед ним мужчина выглядел так, что краше в гроб кладут. Лекарь, приставленный ходить за ранеными, только удивлялся звериной живучести венна. Одна из стрел, попавшая в грудь, прошла совсем рядом с сердцем. По счастью, стрела была бронебойная. Она проткнула венна насквозь, но узкий граненый наконечник обширной раны не причинил. Волкодав смотрел на Винитара глубоко запавшими мутными серо-зелеными глазами в черных кругах синяков, какие бывают от сильного удара по голове. А на животе у него сидела летучая мышь. Человек с летучей мышью, которого видели на Светыни незадолго перед тем, как...

- Ты что-то хотел сказать мне, телохранитель? - ничем не выдав себя, спросил Винитар. Он говорил по-веннски. Он хорошо знал этот язык.

- Ты кормишь меня у себя в доме, - сказал Волкодав. Он хотел кивнуть на подносик с едой, но стоило шевельнуться, как вновь окатила дурнота хуже всякой боли. Он передохнул, собираясь с силами, и докончил: - Я убил кунса Винитария, твоего отца.

Тому, кто пытается заслониться от мести, причащаясь одного хлеба с мстителем, незачем называться мужчиной.

Винитар выслушал его, не показав удивления, и кивнул головой.

- Да, это так, - сказал он, помолчав. - Ты убил его, и притом ночью, в чем немного достоинства. Однако на грабителя ты не очень похож...

Волкодав ответил:

- Люди называли нас Серыми Псами, Винитар. Молодой кунс владел собой, как подобает вождю. Он не переменился в лице, только синие глаза потемнели, точно океан в непогоду. Он довольно долго молчал, потом проговорил:

- Значит, правы были те, кто советовал отцу истребить вас всех до единого.

Волкодав упрямо ответил:

- Может... правы были те... кто советовал ему... совсем нас не трогать.

Винитар впервые повысил голос:

- Не тебе судить моего отца! - Потом добавил потише: - И не мне.

Волкодав промолчал. Он свой приговор Людоеду уже вынес. И выполнил.

Сегван пересек комнату и встал у окна. Волкодав со своей лавки не видел его, но мог вообразить, как тот незряче смотрит в мокрые сумерки. Наконец Винитар спросил:

- Как умер отец?

Волкодав устало прикрыл глаза.

- Он хотел схватить оружие... Я пригвоздил его копьем к стене... Он умер, когда горел замок.

Кожаные сапоги резко скрипнули - Винитар обернулся:

- Ты не дал ему поединка?

- Нет.

Оба тяжело замолчали. Бесполезно было спрашивать Серого Пса, почему он не дал поединка палачу своего рода. Бесполезно было напоминать Винитару, что Людоедом его отца прозвало собственное племя, островные сегваны. Бесполезно было вообще что-то говорить. Кровную месть разговорами не совершают.