Евангелия были написаны без малого две тысячи лет назад, но копья вокруг тех событий ломают до сих пор. Известно, что священные писания мировых религий не отличаются логической стройностью, но в случае христианства это усугубляется тем, что канонических Евангелий аж четыре штуки, и многие события из жизни Христа они описывают по-разному, иногда прямо противореча друг другу. А ведь есть еще Евангелия неканонические...

Противники христианства используют этот факт для того, чтобы заявлять: ничего похожего и в помине не было. Сторонники заявляют, что атеисты просто глупые и ничего не понимают в сакральной природе распятия. Ортодоксальные иудеи вообще фыркают в бороду: мол, нашли о ком говорить - о жалком самозванце. Антисемиты тычут пальцем: молчали бы вы, Христа нашего распявшие!.. В общем, целый клубок.

Некоторые христианские авторы вроде Мак-Дугала предпринимают попытки опровергнуть наглые инсинуации историков о материальной подоплеке тех событий. Они строят и тут же опровергают схемы развития событий, в которых Иисус был обычным человеком, жульнически пытавшимся набрать популярность.

Кирилл Еськов, палеонтолог, известный российскому читателю повестью "Последний кольценосец" по мотивам "Властелина колец" (фанатам Профессора настоятельно не рекомендуется), поставил перед собой следующую задачу. Предположим, что Христос был обычным человеком. Предположим, что все четыре канонических Евангелия абсолютно правдивы, их авторы описывают лишь то, что видели собственными глазами или о чем слышали из вторых рук собственными ушами. Предположим, что и сам Иисус был кристально честен и искренне верил в то, что проповедовал. Цель: построить версию событий, основанную на этих предположениях, описывающую все евангельские события и при этом остающуюся в рамках материализма.

Будучи историком, Еськов проанализировал политическую картину того времени и стал задавать резонные вопросы. Например, почему Синедрион, который мог элементарно осудить Христа за преступления против веры, упорно вешал на него государственные преступления, добиваясь его казни именно римлянами? Почему Иисус, несмотря на два оправдательных приговора Пилата и один - Ирода, таки был казнен? Каким образом Иоанн Предтеча был захвачен в плен и казнен Иродом, когда он проповедовал на недружественной последнему территории? Каков смысл предательства Иуды? Ведь, будучи казначеем, он распоряжался суммами, рядом с которыми тридцать сребренников - не деньги. Почему Иуда предводительствовал при аресте Христа, который к тому же производился римскими войсками вперемешку с храмовой стражей? Ведь Иисус был прекрасно известен в лицо всем, кому надо. Почему заснувшие на посту у гробницы Христа римские солдаты не были казнены, как полагалось уставами? И так далее.

Версия, которую построил Еськов, такова: вся история с ростом популярности Христа есть лишь тщательно продуманная и мастерски реализованная операция римских спецслужб по распространению религии, не призывавшей к насильственному свержению римского правления. При этом Иуда - кадровый агент этих спецслужб, впоследствии застуканный казнокрад секты и, от безысходности, перебежчик. Именно его излишняя жадность привела к срыву всей операции.

Я не буду пересказывать логические построения Еськова и его версию целиком. Этому посвящен текст размером около 400 килобайт, и построен он так, что из песни слова не выкинешь. Поэтому настоятельно рекомендую прочитать текст - всем, независимо от отношения к христианству в частности и к религии в целом. Он состоит из двух частей: аналитической, где автор сводит вместе и систематизирует известные факты, и художественного повествования от первого лица, а именно от лица руководителя римской контрразведки Афрания - того самого Афрания, что упомянут у Булгакова.

Разумеется, Еськов неправ. Неправ заведомо, поскольку пытается принимать за истинные и те события, которые явно вымышлены или же неправильно истолкованы. Но с поставленной им самим задачей он справился блестяще. Я затрудняюсь поставить тексту оценку, поскольку моя шкала рассчитана исключительно на художественные произведения, но по шкале для художественной публицистики, если бы такая существовала, я бы поставил не ниже восьми баллов.

Текст доступен у Мошкова.